Неточные совпадения
— Ясность не в форме, а в
любви, — сказала она, всё более и более раздражаясь не словами, а тоном холодного спокойствия, с которым он говорил. — Для чего ты
желаешь этого?
Это была сухая, желтая, с черными блестящими глазами, болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и
любовь ее к ней, как и всегда
любовь замужних к девушкам, выражалась в желании выдать Кити по своему идеалу счастья замуж, и потому
желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она в начале зимы часто у них встречала, был всегда неприятен ей. Ее постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло в том, чтобы шутить над ним.
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С
любовью лечь к ее ногам!
Как я
желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не
желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!
Когда maman вышла замуж,
желая чем-нибудь отблагодарить Наталью Савишну за ее двадцатилетние труды и привязанность, она позвала ее к себе и, выразив в самых лестных словах всю свою к ней признательность и
любовь, вручила ей лист гербовой бумаги, на котором была написана вольная Наталье Савишне, и сказала, что, несмотря на то, будет ли она или нет продолжать служить в нашем доме, она всегда будет получать ежегодную пенсию в триста рублей.
Между нами никогда не было сказано ни слова о
любви; но он чувствовал свою власть надо мною и бессознательно, но тиранически употреблял ее в наших детских отношениях; я же, как ни
желал высказать ему все, что было у меня на душе, слишком боялся его, чтобы решиться на откровенность; старался казаться равнодушным и безропотно подчинялся ему.
Я не мог надеяться на взаимность, да и не думал о ней: душа моя и без того была преисполнена счастием. Я не понимал, что за чувство
любви, наполнявшее мою душу отрадой, можно было бы требовать еще большего счастия и
желать чего-нибудь, кроме того, чтобы чувство это никогда не прекращалось. Мне и так было хорошо. Сердце билось, как голубь, кровь беспрестанно приливала к нему, и хотелось плакать.
Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало людей старого века. Они видели благодать божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было ее узнать и не полюбить. Моя
любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и
желала, чтоб ее Петруша женился на милой капитанской дочке.
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
Не жалуете никогда:
Ан вот беда.
На что вам лучшего пророка?
Твердила я: в
любви не будет в этой прока
Ни во́ веки веков.
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами, да с чинами,
А при звездах не все богаты, между нами;
Ну разумеется, к тому б
И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он ба́лы;
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок, и метит в генералы.
Бальзаминов. Для моей
любви нет слов-с. Я бы и
желал выразить-с, но никак не могу-с.
Она любила, ничего не требуя, ничего не
желая, приняла друга, как он есть, и никогда не представляла себе, мог ли бы или должен ли бы он быть иным? бывает ли другая
любовь или все так любят, как она?
— Нет, этого я не вижу, и она мне не говорила о
любви, а дала вот эту записку и просила подтвердить, что она не может и не
желает более видеться с вами и получать писем.
О, может быть, эта надорванная
любовь и выродилась бы в настоящую, может, Катя ничего и не
желала, как этого, но Митя оскорбил ее изменой до глубины души, и душа не простила.
Ты
возжелал свободной
любви человека, чтобы свободно пошел он за тобою, прельщенный и плененный тобою.
«В 1842 я
желала, чтоб все страницы твоего дневника были светлы и безмятежны; прошло три года с тех пор, и, оглянувшись назад, я не жалею, что желание мое не исполнилось, — и наслаждение, и страдание необходимо для полной жизни, а успокоение ты найдешь в моей
любви к тебе, — в
любви, которой исполнено все существо мое, вся жизнь моя.
«Так и так, говорю, купец Завейхвостов Терентий Прохорыч
желает с вами в
любви жить».
Великий Инквизитор говорит Христу: «Ты
возжелал свободной
любви человека».
Идея Творца полна достоинства и свободы: Он
возжелал свободной
любви человека, чтобы свободно пошел человек за Творцом, прельщенный и плененный Им (слова Великого Инквизитора).
Великий Инквизитор у Достоевского, враг свободы и враг Христа, говорит с укором Христу: «Ты
возжелал свободной
любви человека, чтобы свободно пошел он за Тобой, прельщенный и плененный Тобою».
Это правда, что ей теперь тяжело и скучно, очень скучно; Афанасий Иванович угадал мечты ее; она
желала бы воскреснуть, хоть не в
любви, так в семействе, сознав новую цель; но что о Гавриле Ардалионовиче она почти ничего не может сказать.
— Вы то же самое и в тех же самых выражениях сказали мне четвертого дня. Я
желаю знать, любите ли вы его тем сильным, страстным чувством, которое мы привыкли называть
любовью?
— О, конечно, ваше дело, молодой студент, — и дряблые щеки и величественные подбородки Эммы Эдуардовны запрыгали от беззвучного смеха. — От души
желаю вам на
любовь и дружбу, но только вы потрудитесь сказать этой мерзавке, этой Любке, чтобы она не смела сюда и носа показывать, когда вы ее, как собачонку, выбросите на улицу. Пусть подыхает с голоду под забором или идет в полтинничное заведение для солдат!
— Интересно мне знать, — заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе не
желая ничего этим сказать, — говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим господином о
любви?
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за
любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но я
желаю возвратить если не
любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни… Слушай...
Прыхина успела уже отрекомендовать приятельнице своей, что Вихров и музыкант отличный, но об авторстве его умолчала, так как
желала говорить об нем только хорошее, а писательство его они обе с Фатеевой, при всей своей
любви к нему, считали некоторым заблуждением и ошибкою с его стороны.
Я сжимал ее руками за локти, словно
желая приподнять, и с
любовью разглядывал ее.
Замкнутый и сосредоточенный по натуре своей, он начал нестерпимо
желать хоть бы с кем-нибудь задушевно побеседовать, рассказать про свою
любовь не из пустого, конечно, хвастовства, а с целью проанализировать себя, свои чувства и передать те нравственные вопросы, которые по преимуществу беспокоили его.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел,
желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и
любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Хотя поток времени унес далеко счастливые дни моей юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся, на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами
любовь к успехам русской литературы, беру на себя смелость представить на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по службе, который
желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
Как же ему было остаться? Мать
желала — это опять другое и очень естественное дело. В сердце ее отжили все чувства, кроме одного —
любви к сыну, и оно жарко ухватилось за этот последний предмет. Не будь его, что же ей делать? Хоть умирать. Уж давно доказано, что женское сердце не живет без
любви.
Княгиня и
Любовь Сергеевна сидели молча, вслушиваясь в каждое слово, видимо,
желая иногда принять участие в споре, но удерживаясь и предоставляя говорить за себя, одна — Вареньке, другая — Дмитрию.
Третьего дня
Любовь Сергеевна
желала, чтоб я съездил с ней к Ивану Яковлевичу, — ты слышал, верно, про Ивана Яковлевича, который будто бы сумасшедший, а действительно — замечательный человек.
— Ну, и как же ты думаешь? то есть как, когда ты воображаешь, что выйдет… или вы с нею говорите о том, что будет и чем кончится ваша
любовь или дружба? — спросил я,
желая отвлечь его от неприятного воспоминания.
Вообще, подъезжая к дому Валахиных, я не был влюблен, но, расшевелив в себе старые воспоминания
любви, был хорошо приготовлен влюбиться и очень
желал этого; тем более что мне уже давно было совестно, глядя на всех своих влюбленных приятелей, за то, что я так отстал от них.
— Потому что она никогда не любила его, а только всем уши прожужжала своею
любовью,
желая выйти замуж за богатого человека, — прибавляла Мими, задумчиво вздыхая, как бы говоря: «Не то бы сделали для него некоторые люди, если бы он сумел оценить их».
Кроме того, люди, склонные к
любви самоотверженной, бывают всегда горды своею
любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать,
желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них.
Но такая
любовь не мешала ей нисколько вместе с желанием не расставаться с обожаемым мужем —
желать необыкновенного чепчика от мадам Аннет, шляпы с необыкновенным голубым страусовым пером и синего, венецианского бархата, платья, которое бы искусно обнажало стройную белую грудь и руки, до сих пор еще никому не показанные, кроме мужа и горничных.
— Слушаю-с, — ответил на это камер-юнкер, — и на прощание
желаю вам как можно скорее стяжать себе
любовь великорослого исправника.
Не довлело любящему божеству быть связанным с возлюбленною им натурою мира одною внешнею связью естественного закона и порядка; оно
желало иметь с нею внутренний союз свободной
любви, для коего твари являлись неспособными.
Такое опасение Катрин, кажется, было по меньшей мере преждевременно, ибо Ченцов пока еще совершенно был поглощен пылкою
любовью своей супруги и потом искренно развлекался забавами Немврода: он охотился с псовой охотой, в которой иногда участвовала очень бойко и смело ездившая верхом Катрин, одетая в амазонку, в круглую мужскую шляпу и с нагайкой в руке; катались также молодые супруги в кабриолете на рысистом бегуне, причем Катрин всегда
желала сама править, и Ченцов, передав ей вожжи, наблюдал только, чтобы лошадь не зарвалась очень; но Катрин управляла ею сильно и умело.
— Очень хорошо помню, и вот этот долг! — сказал Феодосий Гаврилыч и, вынув из бокового кармана своего чепана заранее приготовленную тысячу, подал ее Янгуржееву, который после того, поклонившись всем общим поклоном и проговорив на французском языке вроде того, что он
желает всем счастья в
любви и картах, пошел из комнаты.
— Что мужчина объясняется в
любви замужней женщине — это еще небольшая беда, если только в ней самой есть противодействие к тому, но… — и, произнеся это но, Егор Егорыч на мгновение приостановился, как бы
желая собраться с духом, — но когда и она тоже носит в душе элемент симпатии к нему, то… — тут уж Егор Егорыч остановился на то: — то ей остается одно: или победить себя и вырвать из души свою склонность, или, что гораздо естественнее, идти без оглядки, куда влечется она своим чувством.
— А я вам
желаю добиться
любви какой-нибудь глупой замоскворецкой купчихи, которую вы могли бы обирать, — объяснила ему Екатерина Петровна.
— Не то дорого, что вы покупатели, лучше каких
желать не надо, а
любовь, да совет, да умное ваше слово — вот что всяких денег дороже! — говорили нам везде.
Рыбак и витязь на брегах
До темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — все тихо стало;
Герою в путь давно пора.
Накинув тихо покрывало
На деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану счастия, побед,
И славы, и
любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…
И зачем, главное, я из-за того только, что ключи от иерусалимского храма будут у того, а не у этого архиерея, что в Болгарии будет князем тот, а не этот немец, и что тюленей будут ловить английские, а не американские купцы, признаю врагами людей соседнего народа, с которыми я жил до сих пор и
желаю жить в
любви и согласии, и найму солдат или сам пойду убивать и разорять их и сам подвергнусь их нападению?
Я решился ехать в Степанчиково,
желая не только вразумить и утешить дядю, но даже спасти его по возможности, то есть выгнать Фому, расстроить ненавистную свадьбу с перезрелой девой и, наконец, — так как, по моему окончательному решению,
любовь дяди была только придирчивой выдумкой Фомы Фомича, — осчастливить несчастную, но, конечно, интересную девушку предложением руки моей и проч. и проч.
Софья Николавна скоро одумалась, вновь раскаянье заговорило в ней, хотя уже не с прежнею силой; она переменила тон, с искренним чувством
любви и сожаления она обратилась к мужу, ласкала его, просила прощенья, с неподдельным жаром говорила о том, как она счастлива, видя
любовь к себе в батюшке Степане Михайлыче, умоляла быть с ней совершенно откровенным, красноречиво доказала необходимость откровенности — и мягкое сердце мужа, разнежилось, успокоилось, и высказал он ей все, чего решился было ни под каким видом не сказывать, не
желая ссорить жену с семьей.
Я также ваша дочь и также с
любовью и почтением
желаю поцеловать вашу руку».
Алексей Абрамович,
желая укрепить более и более
любовь Любоньки к Глафире Львовне, часто повторял ей, что она всю жизнь обязана бога молить за его жену, что ей одной обязана она всем своим счастием, что без нее она была бы не барышней, а горничной.
О, боже мой, боже мой! — за такую
любовь!» — повторял он и как будто
желал уйти от себя и от страшных искушений; он подошел к кроватке.